Поп-механика Театр «АХЕ» ставит «Фауста» Сценическое творчество двух странных бородачей из «АХЕ» в Европе проходит по разделу «визуальный театр», хотя сами Максим Исаев и Павел Семченко предпочитают именоваться театром инженерным Инженерным — в пику психологическому: там вещи служат актеру, а у «АХЕ» молчаливые люди-операторы обслуживают сложносочиненные объекты. Даже спектакли свои «АХЕ» записывают не в виде пьес, а в виде схем, но это схемы таких драм, что БДТ со своим психологизмом отдыхает. С первого и по сей день Русский инженерный театр «АХЕ» обитает на Пушкинской, 10. Конструкции для всех спектаклей созданы в мастерских Максима Исаева (вверху справа) и Павла Семченко (вверху слева): их комнаты-склады дадут сто очков вперед любому блошиному рынку, на верхних полках стеллажей с трудом умещаются награды фестивалей — от «Золотой маски» до эдинбургского Fringe First. Первый спектакль «АХЕ» назывался «Каталог героя»: портрет умершего рисовали оставшиеся от него вещи — плачущие очки, качающиеся ботинки, кукла-ангел, у которой при приземлении крылья складывались, а фаллос зримо увеличивался. Кукол в том спектакле вообще было много, но в более поздних работах они как-то не прижились: гораздо интереснее было наделять предметы несвойственными им функциями. На тесаках и крышках рисовались глаза — и они становились масками. Рулон туалетной бумаги с написанным на нем текстом превращался в «картридж-караоке». Из прикрепленных к короне бутылей струйками тек песок, засыпая следы, что оставил на бумаге человек-король, — и песок этот напоминал о вечности не хуже египетских пирамид. Наполнитель для бутылей Исаев и Семченко искали по всему городу чуть ли не целую неделю и в конце концов нашли в зоомагазине — назывался «песок для шиншиллы». Человек в спектакле «АХЕ» — не более чем мускульная сила: своего голоса он не имеет. «Фауст» — первый спектакль Исаева и Семченко о герое, который не является порождением их собственной фантазии, и первый, где зазвучит драматургический текст. Получается, что это если не крушение основ, то уж точно смена вех. Конструкция «Русский пляс». Появляется в финале спектакля «Mr/Carmen» (2004) после смерти обоих героев. Состоит из патефона, виселицы из реек и человеческой фигурки из картона. Когда пластинка крутится, ноги человечка выписывают кренделя на виниле. Причем фигурка собирается на глазах зрителей за пять секунд: ее секрет — суставы, сделанные из шарниров от магнитного конструктора. Механизм, который появится в ближайшей премьере —«Фаусте»: между двумя деревянными дисками зажаты четыре благовонные палочки. Диски вращаются и вибрируют, и струйки дыма рассыпаются на множество завитков. Механизм спрячут за ширмой, и зритель увидит только завитки, которые будут плыть и таять над сценой в тот момент, когда Фауст примется за изучение восточных языков. Такие «опрастыватели стаканов» в большом количестве применялись в однократной акции «Тавни», специально подготовленной для пражской Квадриеннале театрального искусства (2002). Пять избранных организаторами театров представляли каждый по одному органу чувств. Театр «АХЕ» отвечал за вкус и в качестве символа вкуса выбрал местный портвейн Tawni. «Плачущая» (слева) и «огненная» (справа) книги придуманы для «Полифонии мира» — масштабного open-air московской Театральной олимпиады-2001. За обложкой «огненной книги» спрятаны газовый баллончик, трубочки от капельницы и сопла. С фолиантами в руках Паша и Максим зависали на тоненьких тросах на высоте 24 метра — в этот момент они пережили неподдельный ужас. Придумали все это режиссер Кама Гинкас и художник Михаил Бархин, а озвучивал Гидон Кремер с оркестром «Кремерата Балтика». С помощью валька раньше сушили белье. Если между его ребрами воткнуть по спичке и поджечь нижнюю, огонь побежит от спички к спичке, пока не подпалит петарду на самом верху. В шоу «Plug and play» Максим Исаев горящим вальком колет лед для коктейля, которым потом угощает зрителей. Конструкция называется «опрастыватель бутылки на расстоянии». В спектакле «Sine Loco» (2002) деревянные тиски с зажатой бутылкой колы зависали над раскаленным металлическим листом. Капли газировки падали на лист и шипя испарялись, символизируя то немногое, что осталось от Дедала. Маски из давнего перформанса «АХЕ» на лестничной клетке Пушкинской, 10 «De profundis» (1998). Глаза символизировали око Абсолюта или приглядывающего за всеми Большого Брата. «Ахешники» тогда вдоволь порезвились, пугая сгрудившихся вокруг лифта зрителей. Антропоморфные предметы исполняли и свои прямые функции, например, топориком рубили мясо. Жанна Зарецкая / Афиша. Санкт-Петербург